Прожорливое время - Страница 72

— Да, — согласился Тивари. — Очень любопытно, вы не находите? Он притворялся, изображая то, что привлекало максимальное внимание. Но если верить полиции, Грешэм не был виноделом и даже виноторговцем.

— Значит, его убили по ошибке?

— Я так не думаю, — сказал Тивари, на лице которого появилась задумчивая полуулыбка, словно он дегустировал интригующий сорт вина. — Полагаю, Грешэма убили за то, кем он являлся на самом деле, а не за то, кем он себя выставлял.

— Кем же он был?

— Полиция говорит, что Грешэм действительно из Калифорнии, но он не имел никакого отношения к винодельческой индустрии и занимался совершенно другим делом, по части которого Калифорнии нет равных во всем мире.

— Кино, — пробормотал Томас. — Он был кинопродюсером.

— Précisément, — подтвердил Тивари.

Глава 55

Блэкстоун рассказала кому-то из киношников о «Плодотворных усилиях любви». Так сказал Эсколм. Она искала, как максимально заработать на найденной пьесе, и кино, очевидно, показалось ей самым верным способом, даже несмотря на относительную неудачу экранизации «Бесплодных усилий любви» режиссером Кеннетом Брана. Эта работа единогласно считалась худшей в его карьере. Но новый фильм по старой пьесе — это одно, а первый по только что обнаруженной — совершенно другое. Ему по определению гарантированы рекордные сборы.

Значит, Блэкстоун говорила с Грешэмом. Вероятно, она раскрыла ему что-то о происхождении оригинала рукописи в качестве доказательства ее подлинности. Потому американец и приехал сюда, чтобы убедиться во всем самому. По собственному желанию? Потому что в киностудии захотели получить доказательства того, что пьеса подлинная, прежде чем вложить деньги в съемку еще одного фильма по Шекспиру? Возможно. Томас сомневался, что в Голливуде есть специалисты по английской литературе, способные с большой долей вероятности определить, принадлежит тот или иной текст перу гения, исключительно по одной переписанной от руки копии. Очевидно, того, что показала Грешэму Блэкстоун, оказалось недостаточно. Он искал оригинал.

— Угощайтесь, — сказал Тивари, предлагая Томасу бокал с бледно-золотистым шампанским.

— Если честно, я не особый любитель.

— Пожалуйста, попробуйте, — настаивал Тивари.

Пожав плечами, Найт взял бокал и пригубил вино. Оно оказалось сухим и пьянящим, бурлящим искрами радости и праздника.

— Как?.. — широко улыбаясь, спросил Тивари, внимательно наблюдая за Томасом.

Сделав глоток, тот не удержался и улыбнулся в ответ.

— Неплохо.

Издав кашляющий смешок, Тивари торжествующе покачал указательным пальцем и произнес таким тоном, будто Найт сделал ему уступку в каком-то важном споре:

— Вот и отлично. А теперь вернемся к этому Грешэму. Он не был первым, кто бродил по моим подвалам с неблаговидными целями. Но до него никто здесь не умирал. Большинство соглядатаев приходили из других домов, которые мы знаем. Они, как правило, были не настолько грубыми и неуклюжими, чтобы вот так открыто разгуливать по подвалам. Об этом Грешэме, а также о вас меня предупредили мои коллеги из «Таттинже» в Реймсе, потому что я ждал появления таких людей. За последние месяцы их было уже несколько. Вот я и задаюсь вопросом: что они все ищут? Похоже, вы это знаете, мистер Найт, поскольку сами ищете то же самое. Я прав?

Томас задумался над его словами, но ничего не сказал.

— Пожалуйста, пройдемте со мной.

Походка пожилого француза была напряженной, шаги короткими. Он ступал важно, как петух, однако при всем том двигался быстро. Найт, в физическом плане полная его противоположность, вынужден был чуть ли не бежать, чтобы поспевать за ним, громко топая в этой изящно обставленной комнате, словно слон в посудной лавке.

Они покинули комнату и прошли назад тем же путем, каким Томас сюда попал, мимо лифта к двустворчатым дверям в противоположном конце холла. Тивари повернул в замке крошечный бронзовый ключ, который достал из жилетного кармашка, и вошел внутрь. Подождав Томаса, он закрыл дверь и запер ее.

Эта комната представляла собой зеркальный образ той, откуда они вышли, но только господствующим цветом здесь был не голубой, а красный, обстановка в меньшей степени была предназначена для солнечного, элегантного отдыха. Помещение выглядело более сумрачным, обжитым, письменные столы были завалены бумагами и разными вещами. На стенах висели картины, опять портреты, а книжные шкафы и бюро оказались заставлены фотографиями в рамках, в основном черно-белыми, многие из которых пожелтели от времени. Томас принялся вежливо их изучать, а Тивари, повернувшись к нему спиной, занялся кодовым замком сейфа.

— Я спросил, знаете ли вы, что искали те, другие, — поинтересовался хозяин.

— Возможно, — уступил Томас, глядя пожилому французу в спину.

— Очень хорошо. — Тивари обернулся, и его лицо озарилось радостью. — За вашу откровенность вы будете вознаграждены.

Он повернул рукоятку, и дверь сейфа открылась.

Глава 56

— Мистер Найт, слышали ли вы о Шарле де Сен-Дени, маркизе де Сент-Эвромоне? — продолжал Тивари.

Томас проследил взглядом затем, как маленький француз выпрямился. Он сиял, обезоруживающие голубые глаза светились восторженным возбуждением. У него в руке была старая, обтрепанная кожаная папка, перевязанная выцветшей красной лентой. У Найта перехватило дыхание. Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— Voila, — произнес Тивари, почтительно опуская папку на стол.

Помедлив немного, он взялся за мудреный узел. Одно мгновение — и концы ленты распались.