Прожорливое время - Страница 27

«Почему ты ей не говоришь? — гадал Томас. — Возьми и просто скажи: „Послушай. Куми, я очень сожалею насчет суши и всего остального, но ранен“…»

Но он этого не сказал. Найт не лгал, но изворачивался и после окончания разговора снова спросил себя, почему ничего не объяснил Куми.

«Если бы ты ей сказал, а она не приехала бы, то это показало бы, что жена еще не готова ради тебя бросить работу, как бы ни жаловалась на нее, подтвердило бы, что Куми тебя не любит», — решил Томас.

Иногда небольшая неопределенность предпочтительнее твердой уверенности.

Найт подумал о Джулии Макбрайд, привлекательной ученой, занимающейся Шекспиром, которая также числилась в списке тех, кому он не рассказал про перестрелку у себя дома. Томас ничего ей не говорил, но ему хотелось, и это его беспокоило.

«Тут держись поосторожнее», — напомнил он себе.

Когда неизвестный тип выстрелил в Найта, на том был халат, который пришлось разрезать, чтобы добраться до раны, поэтому у Томаса не оказалось ничего из одежды, кроме трусов. Он попросил Питера-бельчонка захватить из дома джинсы и рубашку. Эта просьба, похоже, смертельно напугала директора школы и поставила его в тупик. На следующий день он принес вещи, которые Найт не надевал уже несколько лет, вероятно достав их из самого дальнего угла гардероба.

Скрыв свое разочарование, Томас поблагодарил его, но начал возражать, когда Питер повторил то, что говорила Полински:

— Нет, ваш класс передали другому учителю. Отдыхайте. Наслаждайтесь летом.

После нескольких дней, проведенных на больничной койке, Найт пришел в бешенство от одной только мысли о том, что ему нечем будет заниматься, даже выписавшись из больницы. Однако когда Питер-бельчонок ушел, Томас минут десять просто лежал, разглядывая старую одежду, висящую на спинке кровати. Чтобы хоть как-то развеяться, он включил телевизор и, попрыгав по канатам, наконец наткнулся на повторный показ «Западного крыла». Найт все еще смотрел телевизор, рассеянно подумывая о том, чтобы встать, когда дверь отворилась и в палату вошла женщина. Она была в строгом сером брючном костюме. Ее прическа совсем не походила на то, что Томас видел в прошлый раз, но размашистую поступь жирафа нельзя было спутать ни с чем. Подойдя к кровати, дама подбоченилась, с высоты своего роста глядя на Найта так, словно он только что грубо подрезал ее на дороге.

— Ты бываешь счастлив только тогда, когда в тебя стреляют, так? — спросила Дебора Миллер.

Глава 21

— Привет, Дебора, — сказал Томас. — Каким ветром тебя сюда занесло?

— Приехала в Чикаго на совещание. Решила проведать тебя. Поболтать, понимаешь? Думала, мы попьем пива и вспомним наше близкое знакомство со смертью. Но ты, похоже, жить не можешь без этого, так? В школе мне сказали, что ты здесь.

— Тебя не обманули.

— Если бы речь шла о ком-то другом, то я решила бы, что виной всему нападение хулиганов. Кто угодно мог стать случайным свидетелем ограбления, — продолжая хмуриться, сказала Дебора. — Но поскольку это Томас Найт, я рассудила, что ты совал свой нос куда не следует.

Томас рассказал ей все, отчасти потому, что она была не из тех, кто вежливо относится к попыткам уклониться от ответа, в основном же по другой причине. Их отношения, такие, какими они сложились, с самого начала были окружены интригой, заговором и убийцами. Он уже полгода не разговаривал с ней, но сейчас они будто продолжили беседу прямо с того места, где остановились.

Дебора была куратором музея в Атланте. Томас познакомился с ней в Италии, и обоюдное увлечение археологией ввергло их в самую пучину одного очень неприятного дела об убийстве, связанного со смертью брата Томаса и другими странными и значительными событиями. Вернувшись в Штаты, Дебора задействовала свои связи в ФБР и тем самым спасла ему жизнь. Найт был уверен в этом.

— Значит, утерянная пьеса Шекспира? — спросила Дебора, когда он закончил. — Именно поэтому в тебе наделали дыр?

Усевшись, она вытянула ноги и скрестила щиколотки. Своим присутствием эта дама наполнила палату, придав креслу вид детской мебели.

Томас кивнул и сказал:

— Одна дыра. Единственная пуля.

— Потому что кто-то хочет получить пьесу или же сохранить все это в тайне? — поинтересовалась Дебора, не удостоив его замечания даже кивком, и Найт в ответ пожал плечами. — Быть может, в пьесе есть какие-то тайные сведения об авторе, — усмехнулась Миллер. — По-моему, я читала что-то подобное в колледже. Речь шла о том, действительно ли Шекспир написал все эти пьесы, или же их создал кто-то другой. Кажется, это называется вопросом авторства, верно?

— Именно так, — подтвердил Томас.

Он помнил все весьма смутно, однако ему никогда не приходилось встречать ученого, который относился бы к этой проблеме серьезно, поэтому Найт особенно над ней не задумывался.

— Я показала эту книгу своему преподавателю английской литературы, — продолжала Дебора, улыбаясь собственной наивности. — Наверное, хотела похвалиться, втянуть его в серьезную дискуссию. Но он оказался очень мудрым.

— Что ответил тот преподаватель?

— Скажем так, он ни словом не обмолвился о моей излишней доверчивости. Но теперь я абсолютно уверена в том, что пьесы Шекспира написал парень из Стратфорда по фамилии Шекспир. Только представь себе.

Томас рассмеялся.

На экране Мартин Шин в роли президента Бартлетта устраивал пресс-конференцию.

— Хороший эпизод, — заметила Дебора, кивая на телевизор.

— Всегда приятно найти что-нибудь грамотное в этом идиотском ящике, — согласился Найт.